Вере не особенно хотелось припоминать некоторые особенности безнациональной охоты, которая всё оказывалась и оказывалась неволей. Но она сказала себе привычное «надо». Надо всё вспомнить (как Шварценеггер, что ль?), во всем перед собой отчитаться и понять, что да — всё это уже ушло, осталось там, в прошлом, которому нет ни одной лазейки для back?a, возврата, повтора.
Завершить гештальт этот идиотский!
Потом он посадил куколку на колени, на свои мощные, хорошо развитые ляжки. И повернул ее нежным фарфоровым личиком к ширинке. И снова загоготал… И посмотрел на Веру ожидающе. Вроде бы… надо поддержать? Это же — юмор такой! Он ждал поддержки. И она поддержала.
Тогда.
Но почему-то поняла тогда же, что он еще… дождется. Похоже, он напросится!..
Вспомнила его — такого глазастого: да, красивые карие глаза, ресницы, яркая внешность! Но зачем он тогда повернул куколку к своей ширинке, грубо притиснув ее маленькую белокурую головенку в бантиках?.. Зачем?
От соседей внизу (все их кухонные амбрэ поднимаются вверх и заползают почему-то именно в Верину спальню, а не в кухню — по прямой) потянуло жареным лучком. «Поесть? Не поесть?..» Нет, лучше дозаписать, пока не позабывалось всё нафиг. Записала, сложила в папочку «сисТема» да и забыла. Самопсихоанализ такой: проще примитивного.
